Алине 41, из них 14 лет она живет с ВИЧ. Живет, как и сотни тысяч других девушек и женщин вашего города — грустит, радуется, любит, работает, строит планы. Как ей удалось адаптироваться к жизни после диагноза, почему ВИЧ изменил ее к лучшему, и как строить отношения с партнерами в новых обстоятельствах — Алина просто и откровенно рассказала свою личную историю.
Каждый новый день для меня начинается с любимых собак. Они организовывают мой подъем, а просыпаюсь я уже на улице, на прогулке. Затем обязательный утренний ритуал — кофе с медом, и лента фейсбука на телефоне. Из кухни я перемещаюсь к своему рабочему столу, меняю экран телефона на монитор компьютера — 9 утра, пора начинать рабочий день.
Я работаю дома, дистанционно, в национальной благотворительной организации «Позитивные женщины». Работа заключается в том, чтобы в онлайн-режиме координировать проекты, связанные с поддержкой женщин, живущих с ВИЧ. Сама я живу с ВИЧ уже 14 лет, и 7 лет принимаю терапию, которая помогает моему вирусу находиться в спящем состоянии. Мы с таблетками его контролируем.
Моя работа направлена на предоставление услуг тем, кто только что узнал о диагнозе, общаюсь с активистками и руководительницами организаций. Разговаривая с девушками, я часто упоминаю о лидерстве, о том, что нужно быть сильной, уметь преодолевать обстоятельства, показывать пример другим и т.п.
Я научилась не принимать ВИЧ как проблему, и всеми силами стараюсь поддерживать это убеждение в своих собеседницах. Конечно, иногда я волнуюсь о своем здоровье и о взаимоотношениях.
ВИЧ у меня выявили, когда я работала медсестрой в одной из районных больниц. Все медработники время от времени проходят тестирование на ВИЧ и гепатит С. Специфика медучреждений такова, что если у тебя, как у сотрудника, выявляют что-то эдакое, это сразу становится достоянием «первых лиц». Затем еще и сестрички между собой делятся. Конфиденциальности — ноль. Я ушла из больницы и стала работать в организации, которая занималась профилактикой ВИЧ среди наркозависимых и поддержкой людей, живущих с ВИЧ. С этого момента началась моя трансформация как личности и трансформация моей жизни в принципе.
Когда я узнала, что у меня ВИЧ — страха не было. Была пустота вместо будущего. Там, где были планы — зияла большая черная дыра. Терапии, останавливающей развитие вируса, тогда в Украине не было. О ВИЧ я знала лишь то, что прямо сейчас не умру, но к финишу дойду быстрее, чем хотелось бы. Именно поэтому решила не учиться в институте, в который поступила. Тогда я думала: зачем тратить время и ресурсы, если все равно практически не успею воспользоваться своими профессиональными знаниями. Как оказалось, институт закончить я могла два раза.
Многие спрашивают, как я инфицировалась (будто это имеет значение?). Но я всегда отвечаю на такой вопрос. Встретилась не с тем человеком. Мой муж погиб в автомобильной аварии, и я начала общаться с парнем, который меня морально очень поддерживал. Общение переросло в отношения, которые долго не продлились, но имели этот «побочный эффект».
Отношения — особенная тема для ВИЧ-позитивных людей. Когда ты знакомишься с кем-то, и у вас возникает взаимная симпатия — лучше сразу сказать. Если твой человек, то он поймет. Хотя был у меня случай, когда я очень нравилась одному парню, но он так и не смог преодолеть свой страх. Мы остались хорошими друзьями. Он мне помогал по работе, мы делились проблемами, ходили пить кофе, но не более. Он честно признался, что уважает и ценит меня как человека, что я нравлюсь ему как женщина, но он не может ничего с собой поделать. Я приняла его позицию. Иногда дружба — это лучшее, что может произойти между двумя конкретными людьми.
Затем было замужество. Уже с другим мужчиной. У моего мужа не было ВИЧ, и, когда спустя пять лет мы расстались, ВИЧ у него все так же не выявили. Практически всегда во время проникающего секса мы использовали презерватив. Десяток раз за все пять лет нашей совместной жизни без презерватива не считаются. Во-первых, мужчина физиологически так устроен, что ему сложнее инфицироваться, чем женщине; во-вторых, у меня была низкая вирусная нагрузка, а затем я и вовсе начала принимать лечение, которое останавливает развитие вируса и снижает риск передачи практически до нуля.
На лечение не сразу решилась, хотя показатели состояния иммунной системы говорили о том, что уже пора. Тянула года полтора-два. Боялась побочных эффектов, которыми нас пугали врачи. Понимала, что лечение — до конца жизни. Вот дали тебе таблетки, и сказали: три утром, две вечером, интервал между приемами строго 12 часов. Если бросишь или будешь пропускать, вирус выработает резистентность, и лечение больше на него не подействует. Правда, существуют другие схемы: первого ряда, второго ряда, схемы «спасения», но они не бесконечны, и не всегда все есть в Украине. Поэтому в моих же интересах был прилежный прием медикаментов. Называется это лечение антиретровирусная терапия.
Я помню тот день, когда начала. Муж ушел на работу, а я позвонила свекрови, и сказала, что мне страшно, и она мне нужна. Она пришла и была со мной весь день. Да, некоторые побочные эффекты проявились, например, сильное расстройство пищеварения, но на самом деле все не так ужасно, как я себе представляла.
И вот уже семь лет я на терапии. Первый год не могла есть ничего консервированного — все сразу уходило в унитаз, не задерживаясь даже на полчаса. Потом организм адаптировался. Я привыкла к двухразовому приему таблеток, и мне теперь не кажется все таким мрачным, как в тот период, когда я только собиралась начинать лечение.
ВИЧ изменил мою жизнь к лучшему. Да-да, в прямом смысле слова. Он подтолкнул к стольким переменам, что я даже не хочу представлять, что было бы без него. Работа медсестры в районной больнице? Мне нравилась моя профессия, но, познав возможности, которые дает жизнь (а они практически бесконечны), я не согласилась бы вернуться в прошлое и отменить встречу «не с тем» человеком. Пусть все будет так, как есть. Ведь, то, что нам дается — не просто так. Если выдержишь, жизнь тебя подтолкнет на ступеньку выше. Если нет, толкнет ступенькой ниже. Главное, не отчаиваться и искать хорошее даже в том, что на первый взгляд кажется плохим. У медали всегда две стороны, как банально это ни звучало бы.
